Владивосток и другие мужчины: приморская журналистка написала откровенную книгу

14.02.2017    2

Вышла в свет книга приморской журналистки Ольги Шипиловой-Тамайо «Владивосток и другие мужчины». Это легкие, пикантные и остросюжетные рассказы в жанре травелога о приключениях во время путешествий по всему миру, а также о Владивостоке – пожалуй, главной любви в жизни героини.

У Ольги оригинальное восприятие городов, в жизнь которых она погружалась – для нее они мужчины, иногда женщины, со своим набором человеческих качеств и особенностей характера. По словам автора книги, все приключения пережила она сама либо ее знакомые, а также собеседники – герои ее интервью.

— Эти истории давно были у меня в голове, — рассказала Ольга «Городу В», — Первый рассказ был написан в 2007 году. Главная повесть же, давшая название книге «Владивосток и другие мужичины» писалась вообще три года подряд: я приезжала из очередной поездки и записывала все интересное, что мне довелось наблюдать в разных городах. Городах, которые меня впечатлили больше всего в плане мощности их некой мужской  энергии.

Все герои этой книги, их разговоры, мысли – плод авторского воображения. Но вот контекст, куда помещены мной эти герои — большей частью это конкретные сюжеты и ситуации, которые я сама пережила или мои друзья, знакомые. Например, повесть «На острие Аргентины». Там почти все «срисовано» с приключения двух известных во Владивостоке бизнесменов, искушенных путешественников. Им пришлось буквально выживать физически сначала при восхождении на гору-семитысячник, а после – средь хулиганья Буэнос-Айреса. И они так великолепно рассказали мне свою историю, что она не могла не трансформироваться в художественный рассказ!

— Часть книги посвящена именно Владивостоку?

— Да, в нее вошли истории о самих владивостокцах и о приключения людей, гостящих в столице Приморья.

— Откуда взялся материал о гостях города?

— Так повелось, что я привечаю у себя туристов, в основном это европейцы, чаще всего французы, я как гид вожу их по Владивостоку, мне крайне любопытно наблюдать за их реакцией на мой любимый город. Реакции разные, но, как правило, они уже едут сюда готовые любить Владивосток. Скажем так, из 10 только один уехал с негативными эмоциями. Это был испанец, он приехал в ноябре, когда во Владивостоке холодно, серо, ветрено и неуютно. Во-вторых, ему не хватило здесь блондинок! Он хотел увидеть много белокожих и светловолосых девушек, как в Москве и в Питере, а у нас их все же меньше, и еще, как назло, был пик, когда все красились в брюнеток. Да и манеры у наших девушек более резкие, чем у рафинированных петербурженок, что его тоже неимоверно огорчило. «Ну, зачем я сюда приехал – вопрошал он, — чтобы опять видеть этих «итальянок»?

Пожалуй, был единственный случай на моей памяти, когда кому-то из моих гостей не понравилось во Владивостоке. Французы, бельгийцы, швейцарцы – все были просто в восторге.

— Как сложилось, что ты стала гидом для гостей во Владивостоке? Это еще одно твое призвание?

— Возможно. Но дело тут даже не в экскурсиях по Владивостоку. Я просто с удовольствием предоставляю кров, пищу и чуточку моего свободного времени путешественникам не ради денег, а ради общения с ними. Ведь принять у себя гостя издалека – тоже своего рода мини-путешествие в другую страну. Однако моему решению привечать у себя путешественников способствовало настоящее приключение, пережитое мной и моей кузиной в Париже много лет назад. Оно послужило основой для повести «Три дня и вечность. В Париже». Там многое автобиографично – от поднятой юбки до не летавших из-за извержения вулкана самолетов. Лишь взаимоотношения героинь – вымышленные.

Потратив последние евро на такси в аэропорт, мы оказались в переполненном аэропорту «Шарль де Голль», где узнали к ужасу своему, что самолеты вдруг перестали летать из-за извержения вулкана в Исландии. А у нас ни цента. Так вот, малознакомые люди, семья молдавских эмигрантов, давно ставших парижанами, выделили нам комнату в доме, кормили, поили нас, утешали, изыскивали варианты возвращении в Россию, ездили в посольство с нами… И ни цента не согласились взять хотя бы за продукты даже тогда, когда нам уже прислали денег родные. Меня это потрясло. Я решила, что самостоятельные путешественники могут на меня рассчитывать в далеком Владивостоке. В основном это бэк-пэкеры, молодые девушки или молодые пары, находящиеся в поездке по миру или по России или по Азии помногу месяцев и считающие каждую копейку.

— Что их влечет во Владивосток?

— Прежде всего, Транссиб. Самая длинная железная дорога в мире до недавнего времени! Да и сам Владивосток – легендарное имя в их восприятии. Например, для многих французов наш город — это край Европы в Азии. Город, который обязательно надо увидеть, если ты путешественник.

— Ответные визиты наносишь?

— Бывает и так, что у нас взаимовыгодный туристический обмен, они гостят у меня, потом я останавливаюсь у них или их друзей. Конечно, это когда путешествую одна. С мужем и с детьми – иное дело.

Вообще, когда ты едешь в другую страну как турист, то смотришь на незнакомый город, как на рыбок в аквариуме, через свое культурно-ментальное стекло. А когда едешь в иностранный город к знакомым и друзьям, то, как дайвер именно подгружаешься в их жизнь, «плаваешь» вместе с ними, и это совсем другое ощущение. Если есть возможность пожить у кого-то в гостях, я всегда использую ее. По-другому не узнаешь много важного об этом месте и его жителях.

— Твое любопытство к городам, к людям связано с тем, что ты потом это можешь использовать в литературе?

— Не без этого, но все же, в моем случае первостепенна жажда узнавания, исследования. Перво-наперво во мне говорит этнолог, а затем сразу же журналист и писатель. У меня с детства другие народности вызывали живейший интерес. Когда я в 4 года увидела удэгейку в вышитой обуви и с двумя черными косами, это для меня было как откровение!  До сих пор помню ее образ и загадочность.

Или когда в гостях у бабушки на станции Приморская в 1980-е я наблюдала северокорейцев на перроне (там делали остановку поезда из Северной Кореи), то во все глаза смотрела на них, как на инопланетян, меня это притягивало.

Потом, закончив аспирантуру, я много лет преподавала на факультете журналистики, в том числе, читала авторский курс о межнациональных отношениях в Приморье.

— Знаю, что ты еще в этнографическом казачьем ансамбле пела.

—  Да, тоже очень яркие глубокие впечатления получила в ту фольклорную «эпоху»! Национальная тусовка в крае – это довольно узкий круг. Наш ансамбль часто приглашали на различные праздники в Приморье, в том числе этнические. Мы были гостями на Сабантуе, на корейских фестивалях, у армянской общины и так далее. Пришлось и с этнографической экспедицией  поездить, петь, и танцевать, и в бубен играть. Тогда за несколько лет я увидела наш край. Но не только красоты, а такое великое разнообразие людей, здесь живущих!

— Какая страна была первой в твоей истории путешествий?

— Япония. Я ею болела с детства. В 15 лет мои мама и папа подарили мне туда путевку, за что я им очень благодарна. Но мне показалось, что Японию постичь невозможно, а притяжение это осталось на всю жизнь, и я возвращаюсь туда снова и снова. Если говорить о первом взрослом путешествии, это были Сербия и Черногория. Восхитительная поездка и ее результат: любовь к Балканам на всю жизнь, видимо. В Сербии тебя готовы полюбить лишь за то, что ты русская. И готовы совершенно тебя обожать после того, как услышат, что ты прикатил к ним аж из Владивостока! Конечно, балканские люди – гордые. Их пылкая любовь должна быть непременно взаимной. У меня так и вышло. Поэтому одну из глав во «Владивостоке и других мужчинах» я назвала «Белград-брат».

— У тебя действительно такое гендерное восприятие городов или это больше оригинальный литературный прием?

— Скорее это глубокое чувственное ощущение, которое просто легко трансформировать в литературный прием. Например, Москва для меня – это роскошная русская женщина. Барселона –яркая и самодостаточная женщина. Возможно, играет роль женский или мужской род названия. Но, например, в отношении азиатских городов этот лингвистический нюанс не работает. Так, Чаньчунь – мужчина или женщина? Опираешься исключительно на впечатление, а не на род слова. Для меня он, конечно, китайская женщина, Токио – 100 % мужчина, Сеул тоже. А вот Париж – воспринимается двойственно. Он абсолютный мужчина и… совершенная женщина одновременно.

У всех, кто приезжает во Владивосток, я всегда спрашивают, как на их взгляд, этот город больше мужчина или женщина. И все без исключения говорят, что, конечно, он мужчина, причем молодой.

— Полюбив многие города и страны, где все-таки ты хотела бы жить постоянно?  

— Все чаще ловлю себя на желании быть подальше от холода, южные казачьи корни дают о себе знать, видимо, с годами. Воображение рисует субтропические широты, где в декабре созревают мандарины… Хотя наша солнечная зима мне все равно больше нравится, чем серая и промозглая средне-европейская, например. Главное же, мы всей семьей очень любим Владивосток, потому и живем здесь в данный момент!

— А как ты пришла к тому, что написала первую книгу?

— Все ведь начинается с детства, так или иначе. Мама привила вкус к путешествиям и иностранным языкам. Папа воспитал во мне вкус к родному языку, слог и умение налаживать контакты с людьми другой этничности. На таком фундаменте и развивалась мечта писать книги.

Вообще свой первый рассказ я написал лет в 9-10. Он был полностью выдуман — про осиротевшего медвежонка, которого нашли в лесу.

Потом я пыталась писать рассказы в студенчестве. Был период, к счастью, краткий, когда я на окружающих смотрела, как на любопытный материал для своих юмористических рассказов. В юные годы я возомнила себя писателем в жанре ситуационного реализма, так называемого. Это когда автор создает сам какую-либо ситуацию, втягивает в нее людей, и наблюдает за ними, чтобы написать рассказ. А они и не знают об этом… Сейчас, конечно, понимаю: благо, что я нигде не пыталась опубликовать те «произведения шалостей юности» и даже не показывала их родителям, а то было бы затем стыдно за ту «литературу».

Затем годы спустя годы была череда важных событий в моей жизни, без которых книга не получилась бы таковой. Рождение детей. Аспирантура. Самостоятельные путешествия. И череда важных встреч. Брюсселец  Яшко Голембиовский, уникальный человек, потомок казаков-белоэмигрантов, Бранка Такахаши, удивительная сербо-японская писательница, переводчица и фотохудожница, замечательная русско-французская семья Сего, приехавшая во Владивосток «просто пожить»! И люди, которые давали мне интервью для «Конкурента» …  Герои рубрики «Персона» в этой газете зачастую восхищали меня. Как правило, это те, кто вопреки суровости местных реалий созидают что-то новое, при этом они умеют наслаждаться жизнью, открывать новые грани жизни, расширять горизонты себе и другим.

Одним из таких интервьюируемых был английский доктор, приехавший работать во Владивосток. Почти через 9 месяцев после интервью он стал моим мужем. Он серьезно поддержал мое намерение плотно заняться  книгой. И вот она, «Владивосток и другие мужчины», вышла в свет.


Подписывайтесь на наш Телеграм-канал

все самое интересное
и важное, коротко
Присоединяйтесь к нашей группе в WhatsApp

2 комментария на «“Владивосток и другие мужчины: приморская журналистка написала откровенную книгу”»

  1. Владимир Лысенков:

    Кстати, рубрику «Персона» в еженедельнике «Конкурент» придумал в 90-х белорусс, который живёт сейчас в Москве — в тему необыкновенным приключениям необыкновенного автора.

    • Ольга:

      … и по сей день «персона» — одна из самых интересных рубрик в «КОНКУРЕНТЕ»! Летопись региона в портретах:)

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Смотрите также: